15 марта 1820 года
будущий выдающийся лексикограф, фольклорист и этнограф, писатель Владимир
Иванович Даль (1801-1872) по окончании Петербургского морского кадетского
корпуса произведен мичманом и направлен на службу в Черноморский флот. Служба
для него не была радостной. Он плохо переносил качку («дурнота от качки»
— народно-далевский вариант морской болезни). «На воде ноги жидки»,—
говорит морская поговорка. Даль это изведал в полной мере. Но он не
возненавидел море и его стихию. Его «Толковый словарь», как мы
убедимся дальше, переполнен подробными, тщательными объяснениями огромного
множества слов, относящихся к морю и флоту. Слово «море» занимает в
словаре больше страницы, и его «гнездо» содержит толкование более
семидесяти понятий и выражений о море. Вот некоторые: мористый — лежащий далеко
в море, дальше от берегов; морянин — приморский житель, моряно — ветрено с
моря; мореплавание, мореходство — искусство, наука, упражнение мореплавателя,
морехода, мореходца; морепроходец — старый мореход; моревод, мореводец —
штурман, а на купеческом судне — шкипер; морестав (сибирское) —
пора, время замерзания Байкала.
В этом
«гнезде» богатейше представлены флора и фауна морей — морские: волк, заяц,
паук, собака, деревцо, перо, масло, корова, тюльпан, орел, гусеница,
студень, кубышка и многие другие.
«Гнездо»
иллюстрировано 60-ю поговорками, пословицами, реченьями, присловьями,
прибаутками, загадками. Приведем лишь немногие, известные и
полузабытые: «Ветром море колышит, молвою народ»; «И
большой реке слава до-моря»; «За морем телушка полушка, да рубль
перевоз»; «Горе — не море, выпьешь до дна»; «Хорошо море — с берегу»;
«Хвали море с полатей»; «Дальше море — меньше горя».
Три
последние слова дают повод вернуться к разговору о морских невзгодах
мичмана Даля. Итак, он, если можно так выразиться, не удался морским
здоровьем. Уже через год после окончания корпуса товарищи офицеры советуют
ему подать в отставку. Но Даль прослужит на флоте еще пять лет. Он будет
терпеть муки «дурноты» не только из-за того, что после смерти отца остался
кормильцем семьи, не только из-за желания побороть свое физическое
несовершенство естественное стремление юноши быть наравне
со сверстниками,— но, главное, потому, что на флоте он окружен
людьми с разных сторон и концов огромной страны — матросами. Разные
наречия, множество говоров — а Словарь уже создается... И Николаев населен
съезжающимися отовсюду рабочими — строителями морских судов. Их
пословица говорит: «Лихо заложить киль, а кокоры и добрые люди вставят»,— в ней
словно символ судьбы Даля — словопроходца,
отправляющегося крейсировать по словоокеану.
Еще задолго
до словаря, после пяти лет службы на Черном и на Балтийском морях,
появятся «Морские досуги» Даля. К этому времени он уже мог обобщить богатейший
опыт писателя и моряка, администратора и военного врача, участника
турецкой и польской кампаний, путешественника, ученого, связанного с
Петербургской академией (в 1838 году он был избран ее
членом-корреспондентом), этнографа и языковеда, который на всех путях-дорогах
записывал, записывал, записывал.
Когда в
1863—1866 годах был издан «Толковый словарь живого великорусского языка»,
то все относящееся к морскому делу заняло десятки большеформатных страниц
убористого текста во всех четырех томах. И все подробно, и все с
расшифровкой. В нынешних словарях объяснение слова «абордаж» занимает 2—3
строчки. А вот что мы читаем у Даля: «Абордаж —
сцепка, свалка двух судов, случайно или в битве; рукопашный бой, свалившихся,
сцепившихся судов. Абордажное оружие — ружья со штыками, пистолеты, колья,
тесаки и пр. Абордажная сетка, связанная из веревок в палец,
подымается при свалке судов вдоль всего борта стеною, чтобы затруднить
приступ». Конечно, времена парусного флота прошли. И многим может
показаться излишним такое подробное объяснение. Но как оно помогает
сегодня чтению и классики, и истории!
По Далю
можно изучать морское дело наших не столь уж далеких предков, служивших на
флоте, их уставы и корабельный быт. Ведь Даль пояснял уже устаревшие
даже в его время морские слова. «Галера — вышедшее из обычая мореходное
слово»,— читаем мы. Или: «Галиота — малая галера
Средиземного моря».
От слуха
наблюдательного офицера не ускользает ничто. Речи и беседы офицеров в
кают-компании, ругань боцманов, неторопливая матросская беседа в редкие минуты
отдыха и корабельные байки.
В 1862 году
выйдет сборник пословиц и поговорок. В нем найдет отражение и
море: «Солдату умереть в поле, матросу в море»; «Пущен
корабль на воду — сдан богу на руки»; «Не дотянешь — бьют, перетянешь
— бьют»; «Тяни, тяни, да и отдай». А вот и шутки: «Полундра! Сам
лечу! — закричал матрос, падая с марса» (полундра — берегись, ожгу, убью
); «Боцманских капель прописать» (т. е. линьков); «Не все линьком, ино
и свистком» (очень похоже на другую, не матросскую: «Не все хлыстом,
ино и свистом»).
Однажды во
время крейсирования (в «Толковом словаре» читаем: «Крейсировать, морск.»,
крестить по морю... для наблюдения за неприятелем, для охранения
берегов и пр.) у кавказских берегов ветер ураганной силы порвал
паруса, и фрегат начало валять с борта на борт. Уже на палубу
поднялся в полном облачении корабельный священник. Но напрасно святой
отец приготовился «богу душу отдать». Шторм стих так же
внезапно, как и налетел. И в тетради офицера появляется запись: «Кто в
море не бывал, тот горя не видал». Команда рассыпалась по реям чинить
снасти. Даль записывает: «Драёк да свайка — матросская родня» (и тут
же пояснение: «инструменты для такелажной работы»).
В энциклопедисте Дале счастливо совместились многие научные и чисто человеческие увлечения и просто профессия. Поэтому жизненный опыт его не мог подсказывать одно какое-нибудь толкование слова. Он оставил нам такое словарное наследство, что и поныне мы находим ответы на многие вопросы безбрежного моря.
